artificial intelligence
Начали сниться кошмары. Это ужасно. Это ад. Я не могу выспаться и без них. С ними еще хуже. Всю ночь она вместе со своим новым чуваком издевалась надо мной. Сон был очень ярким, она была до безумия красивой и жестокой. Спалось так тревожно, что будто и не спалось. А с утра пришли боль и темнота. Все, что копилось весь день, смешалось с ночными кошмарами и ударило как только я открыл глаза.
Не знаю, сколько я проживу во всем этом. Пути есть два. Либо я дождусь и она вернется, либо ушла она действительно насовсем. А в последнее я все еще отказываюсь верить. Не хочу писать об этом сейчас. Есть очень-очень много вещей, которые составляют ее личность, и на которых строится большая часть понимания и счастья. Эти вещи для многих настолько странны и непонятны, что кроме меня ее никто не понимал. А я просто не могу поверить, что она могла променять эти вещи ради махрового быта.
Больше всего меня в этом убивает то, что история повторяется. Даже дни совпадают, будто она специально это подстроила. Чтобы я увидел, понял, чтобы я отстрадал, а потом бы она вернулась, цветущая, радостная, сказала бы, что теперь всегда-всегда мы будем вместе. В прошлом январе я уехал от нее двадцать пятого числа. В этом году двадцать пятого уезжает она.
Так страшно застать пустой город. Он весь пропитан нами. Каждая станция метро. Я езжу на работу мимо нашего дома. По нашим улицам. Через наши места. Про каждое помню и могу рассказать. Про парк с нашим деревом, про паровоз в парке КПИ, о каждой лавочке, на которую мы садились, о сотнях прогулок и поездок. Завтра она уедет. Я боюсь рехнуться. Мне нужен кто-нибудь, кто будет со мной на выходных. Мне будет очень тяжело.
Не знаю, сколько я проживу во всем этом. Пути есть два. Либо я дождусь и она вернется, либо ушла она действительно насовсем. А в последнее я все еще отказываюсь верить. Не хочу писать об этом сейчас. Есть очень-очень много вещей, которые составляют ее личность, и на которых строится большая часть понимания и счастья. Эти вещи для многих настолько странны и непонятны, что кроме меня ее никто не понимал. А я просто не могу поверить, что она могла променять эти вещи ради махрового быта.
Больше всего меня в этом убивает то, что история повторяется. Даже дни совпадают, будто она специально это подстроила. Чтобы я увидел, понял, чтобы я отстрадал, а потом бы она вернулась, цветущая, радостная, сказала бы, что теперь всегда-всегда мы будем вместе. В прошлом январе я уехал от нее двадцать пятого числа. В этом году двадцать пятого уезжает она.
Так страшно застать пустой город. Он весь пропитан нами. Каждая станция метро. Я езжу на работу мимо нашего дома. По нашим улицам. Через наши места. Про каждое помню и могу рассказать. Про парк с нашим деревом, про паровоз в парке КПИ, о каждой лавочке, на которую мы садились, о сотнях прогулок и поездок. Завтра она уедет. Я боюсь рехнуться. Мне нужен кто-нибудь, кто будет со мной на выходных. Мне будет очень тяжело.